Мифы
о приемных детях
Монологи
31.01.2023
Стереотипы, с которыми сталкиваются приемные семьи, когда берут ребенка из детского дома
Тема приемного родительства в России окружена большим количеством стереотипов и мифов. Согласно опросу фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», 96% респондентов считают, что детям не место в детских домах и им нужна семья. При этом, среди опрошенных много тех, кто имеет неверные представления о проблемах, с которыми сталкиваются дети в сиротских учреждениях и приемные родители.
Кому-то кажется, что воспитание приемного ребенка ничем не отличается от воспитания кровного. Кто-то считает, что дети из сиротских учреждений непременно имеют плохую наследственность, а если у ребенка инвалидность — ему лучше всю жизнь находиться в детском доме.
Рассказываем истории трех семей, которые сами сталкиваются со стереотипами общества и своим примером развенчивают их.
Кому-то кажется, что воспитание приемного ребенка ничем не отличается от воспитания кровного. Кто-то считает, что дети из сиротских учреждений непременно имеют плохую наследственность, а если у ребенка инвалидность — ему лучше всю жизнь находиться в детском доме.
Рассказываем истории трех семей, которые сами сталкиваются со стереотипами общества и своим примером развенчивают их.
Светлана Буракова
Автор текста
Автор фото
Саша Тарнопольская
миф 1
Воспитывать приемных детей не сложнее, чем кровных
История семьи
«Сколько себя помню, я всегда знала, что у меня будет трое детей и одна из них — приемная дочка», — говорит Юлия Канышева с улыбкой. Сейчас женщина — профессиональная приемная мама и у них с мужем не трое, а 10 детей: семеро приемных и трое «самодельных», как называет их сама Юля.
Сначала родился кровный сын Даня — сейчас ему 17, через девять лет появилась Кира. После рождения дочки Юля стала волонтером фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» в программе больничного ухода, чтобы помогать детям, которые остаются одни в медицинских учреждениях. Они попадают туда по разным причинам: потому что от них отказались родители при рождении или их временно помещают в больницу органы опеки после изъятия из семьи.
После двух лет Юлиного волонтерства они с мужем решили взять в семью приемную девочку. Их родной дочке Кире тогда исполнилось три года и им хотелось найти ее ровесницу. Но вместо трехлетней девочки они нашли 15-летнего Володю — «мальчишку с запоминающейся улыбкой».
Сначала родился кровный сын Даня — сейчас ему 17, через девять лет появилась Кира. После рождения дочки Юля стала волонтером фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» в программе больничного ухода, чтобы помогать детям, которые остаются одни в медицинских учреждениях. Они попадают туда по разным причинам: потому что от них отказались родители при рождении или их временно помещают в больницу органы опеки после изъятия из семьи.
После двух лет Юлиного волонтерства они с мужем решили взять в семью приемную девочку. Их родной дочке Кире тогда исполнилось три года и им хотелось найти ее ровесницу. Но вместо трехлетней девочки они нашли 15-летнего Володю — «мальчишку с запоминающейся улыбкой».
На фото: Соня, Соня, Камила, Максим
На фото: Юлия
«Вова — это моя любовь с первой фотографии. Мы увидели его в альбоме, который нам показывала социальная работница. Я знала анкету Володи наизусть, он мне снился», — воодушевленно вспоминает Юлия. Мальчик совсем не доверял взрослым, отмечает Юлия, поэтому первое время не разговаривал, только через психолога.
Параллельно с этим Юлии позвонили из опеки и предложили познакомиться с трехлетним Ярославом. «Он практически не разговаривал, был гиперактивный, везде носился», — перечисляет женщина. В итоге, с разницей буквально в две недели в семье Юлии появились сразу двое приемных детей — Вова и Ярослав. Еще через месяц женщина узнала, что беременна дочкой Софийкой и почти сразу после родов поехала в детский дом еще за одним ребенком — 16-летним Димой.
Параллельно с этим Юлии позвонили из опеки и предложили познакомиться с трехлетним Ярославом. «Он практически не разговаривал, был гиперактивный, везде носился», — перечисляет женщина. В итоге, с разницей буквально в две недели в семье Юлии появились сразу двое приемных детей — Вова и Ярослав. Еще через месяц женщина узнала, что беременна дочкой Софийкой и почти сразу после родов поехала в детский дом еще за одним ребенком — 16-летним Димой.
На фото: Юлия и Софийка
Какое-то время Канышевы не планировали брать новых детей в семью, но уже через год после появления Димы Юле снова позвонили из опеки. На этот раз сотрудники рассказали, что старшая сестра их приемного сына Ярослава тоже в детском доме, и поскольку усыновление вместе с кровными родственниками в приоритете, то Канышевым позвонили в первую очередь. «Тут как бы вариантов не было, мы ее забрали», — констатирует Юля.
Последнюю тройню — девятилетнюю Соню, шестилетнюю Камиллу и пятилетнего Макса — Канышевы забрали во время пандемии коронавируса. В этот период все детские дома были закрыты на карантин и воспитанники учреждений, по сути, остались взаперти без возможности куда-то выйти. Поэтому сами учреждения и некоммерческие организации старались хотя бы на время передать часть детей в ресурсные семьи.
Последнюю тройню — девятилетнюю Соню, шестилетнюю Камиллу и пятилетнего Макса — Канышевы забрали во время пандемии коронавируса. В этот период все детские дома были закрыты на карантин и воспитанники учреждений, по сути, остались взаперти без возможности куда-то выйти. Поэтому сами учреждения и некоммерческие организации старались хотя бы на время передать часть детей в ресурсные семьи.
Стереотипы
«До первых приемных детей у нас было двое своих, поэтому некоторым людям казалось, что опыт воспитания у нас есть. Но это все-таки разные вещи, — рассуждает Юлия. — Приемный ребенок приходит в семью со своей историей и травматикой и весь свой опыт может отыгрывать на приемном родителе, поэтому приходится быть не только педагогом, но и психологом, чтобы координировать его проблемы».
Вове, например, было сложно общаться, рассказывает Юля. Ситуацию осложняло еще и то, что он был самым взрослым среди маленьких детей. Для Ярослава же все было в новинку: «По магазинам мы вообще не могли ходить — он там носился как в попу ужаленный. Играл со светом — включал и выключал, играл в „день-ночь“. Мог ночью встать, пойти к холодильнику и откусить сырую картошку».
Из последней тройки ребят проще всего адаптация проходила у Камиллы — средней дочки. Максиму на адаптацию потребовалось около года — первое время он всех вокруг называл «мамами», не очень понимал разницу между детским домом и семьей. Сложнее всего было старшей Соне, потому что девочка помнит родную маму и перемещение в детский дом для нее было большой травмой.
«Самый сложный период был, когда мы брали первых приемных детей. Тогда все наши семейные устои подверглись полнейшей реформации. Пришлось менять правила общения, порядки, самих себя, получать новые навыки, в которых раньше не было надобности. А дальше система выстроилась и новые дети в нее просто вмонтировались», — объясняет Юлия.
Главный принцип, который появился в семье Канышевых вместе с появлением первых приемных детей, это работа «одним фронтом». Если раньше один родитель мог поругать ребенка, а другой пожалеть, то в случае с приемными детьми стало понятно, что действовать нужно по единой четкой позиции. Появились и новые правила для всех членов семьи, например, дежурства по дому.
Вове, например, было сложно общаться, рассказывает Юля. Ситуацию осложняло еще и то, что он был самым взрослым среди маленьких детей. Для Ярослава же все было в новинку: «По магазинам мы вообще не могли ходить — он там носился как в попу ужаленный. Играл со светом — включал и выключал, играл в „день-ночь“. Мог ночью встать, пойти к холодильнику и откусить сырую картошку».
Из последней тройки ребят проще всего адаптация проходила у Камиллы — средней дочки. Максиму на адаптацию потребовалось около года — первое время он всех вокруг называл «мамами», не очень понимал разницу между детским домом и семьей. Сложнее всего было старшей Соне, потому что девочка помнит родную маму и перемещение в детский дом для нее было большой травмой.
«Самый сложный период был, когда мы брали первых приемных детей. Тогда все наши семейные устои подверглись полнейшей реформации. Пришлось менять правила общения, порядки, самих себя, получать новые навыки, в которых раньше не было надобности. А дальше система выстроилась и новые дети в нее просто вмонтировались», — объясняет Юлия.
Главный принцип, который появился в семье Канышевых вместе с появлением первых приемных детей, это работа «одним фронтом». Если раньше один родитель мог поругать ребенка, а другой пожалеть, то в случае с приемными детьми стало понятно, что действовать нужно по единой четкой позиции. Появились и новые правила для всех членов семьи, например, дежурства по дому.
На фото: Софийка, Юлия и Максим
«Правила внутри семьи были всегда, но кровные дети их знают, чувствуют, их не нужно дублировать. А тут, когда новый ребенок приходил в семью, нам приходилось снова и снова проговаривать все
«Правила внутри семьи были всегда, но кровные дети их знают, чувствуют, их не нужно дублировать. А тут, когда новый ребенок приходил в семью, нам приходилось снова и снова проговаривать все
«Правила внутри семьи были всегда, но кровные дети их знают, чувствуют, их не нужно дублировать. А тут, когда новый ребенок приходил в семью, нам приходилось снова и снова проговаривать все
Нельзя друг друга бить — это было прям открытием для большинства; нельзя прятать еду под матрас, потому что все сгниет; если ты что-то хочешь, надо попросить, а не украсть. Еще, один из детей был крайне удивлен, когда я сказала, что у него есть выбор, куда пойти учиться, работать. Пауза такая была: «А что, я не должен, как мои родители пить и сесть в тюрьму?», — рассказывает Юлия.
Чтобы лучше понимать психологию приемных детей и эффективнее помогать им адаптироваться, Юлия регулярно проходит обучения: у нее в арсенале три десятка сертификатов о повышении родительских компетенций — от психологического сопровождения травм ребенка до минимальных медицинских манипуляций. Сейчас она учится на курсе педагогико — коррекционного образования, потому что у всех приемных детей есть педагогическая запущенность и им нужно грамотно выстраивать образовательный маршрут.
Помогают семье и специалисты фонда «Волонтеры в помощь детями-сиротам». Например, психологи «вытаскивали из депрессивного состояния» Вову, а младшие дети занимаются с дефектологами и нейропсихологами. Иногда помощь требуется и самой Юлии.
«Детей много, конечно, бывают кризисные ситуации. Можно зациклиться на чем-то и не видеть выхода. Тогда психологи помогают мне посмотреть на все под другим углом. Приемные дети научили меня принимать и уметь вовремя просить поддержку. На кровных детей у меня даже мысли не было голос повысить, мы всегда как-то договаривались. А тут, когда начались бурные протесты [приемных детей], приходилось применять какие-то педагогические уловки. Тут как раз и была разница между родительством кровных и приемных детей».
Чтобы лучше понимать психологию приемных детей и эффективнее помогать им адаптироваться, Юлия регулярно проходит обучения: у нее в арсенале три десятка сертификатов о повышении родительских компетенций — от психологического сопровождения травм ребенка до минимальных медицинских манипуляций. Сейчас она учится на курсе педагогико — коррекционного образования, потому что у всех приемных детей есть педагогическая запущенность и им нужно грамотно выстраивать образовательный маршрут.
Помогают семье и специалисты фонда «Волонтеры в помощь детями-сиротам». Например, психологи «вытаскивали из депрессивного состояния» Вову, а младшие дети занимаются с дефектологами и нейропсихологами. Иногда помощь требуется и самой Юлии.
«Детей много, конечно, бывают кризисные ситуации. Можно зациклиться на чем-то и не видеть выхода. Тогда психологи помогают мне посмотреть на все под другим углом. Приемные дети научили меня принимать и уметь вовремя просить поддержку. На кровных детей у меня даже мысли не было голос повысить, мы всегда как-то договаривались. А тут, когда начались бурные протесты [приемных детей], приходилось применять какие-то педагогические уловки. Тут как раз и была разница между родительством кровных и приемных детей».
Комментарий эксперта
Алена Синкевич
Руководитель программы «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»
По словам клинического психолога, руководителя проекта «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Алены Синкевич, растить приемного ребенка сложнее, чем кровного. Утверждение об обратном — довольно вредный миф, в том числе для самих приемных семей. Бывают лишь очень редкие исключения, когда ребенок легко встраивается в семью.
«Приемный ребенок в силу своих особенностей может вести себя не так, как ребенок воспитывающийся в этой семье с рождения, на что социум обычно говорит его семье: „Ваш ребенок плохо себя ведет, значит, вы — плохие родители“. Тогда вся семья становится изгоем», — объясняет эксперт.
По ее словам, приемные дети приносят в новую семью весь свой опыт травм, который они получили, например, от жизни в неблагополучной кровной семье, из-за потери этой кровной семьи и проживания в детском доме. Могут быть травмы, связанные с длительной госпитализацией без значимого взрослого, когда ребенок с болью проводит много времени в одиночестве. К тому же, у ребенка может быть очень искаженная привязанность или сильное отставание в развитие.
«И со всем этим ребенок будет обходиться так, как обходились в том месте, откуда он пришел. Что может быть совсем не так, как принято в той семье, в которую он попал. Это требует от приемной семьи больших эмоциональных способностей к принятию чего-то, сильно отличающегося от их привычного уклада. И, конечно, большой подготовки. Потому что работа [с приемным ребенком], которую нужно провести, похожа на следственную — нужно сопоставлять факты из жизни ребенка, привлекать психологов, чтобы понять, что мы можем сделать прямо сейчас, чтобы ребенок изменил свое поведение и начал доверять взрослым в семье» — заключила Синкевич.
«Приемный ребенок в силу своих особенностей может вести себя не так, как ребенок воспитывающийся в этой семье с рождения, на что социум обычно говорит его семье: „Ваш ребенок плохо себя ведет, значит, вы — плохие родители“. Тогда вся семья становится изгоем», — объясняет эксперт.
По ее словам, приемные дети приносят в новую семью весь свой опыт травм, который они получили, например, от жизни в неблагополучной кровной семье, из-за потери этой кровной семьи и проживания в детском доме. Могут быть травмы, связанные с длительной госпитализацией без значимого взрослого, когда ребенок с болью проводит много времени в одиночестве. К тому же, у ребенка может быть очень искаженная привязанность или сильное отставание в развитие.
«И со всем этим ребенок будет обходиться так, как обходились в том месте, откуда он пришел. Что может быть совсем не так, как принято в той семье, в которую он попал. Это требует от приемной семьи больших эмоциональных способностей к принятию чего-то, сильно отличающегося от их привычного уклада. И, конечно, большой подготовки. Потому что работа [с приемным ребенком], которую нужно провести, похожа на следственную — нужно сопоставлять факты из жизни ребенка, привлекать психологов, чтобы понять, что мы можем сделать прямо сейчас, чтобы ребенок изменил свое поведение и начал доверять взрослым в семье» — заключила Синкевич.
миф 2
У всех приемных детей плохая наследственность
История семьи
Алисе (имя изменено по просьбе героев) 4,5 года. Она родилась в колонии: три года жила в доме малютки при учреждении и виделась с мамой по два часа в день. Потом девочку перевели в детский дом (по закону, дети могут до трех лет находиться с мамами, которые отбывают срок в колонии), откуда через три месяца ее забрала семья Нины Казило. Нине 39 лет, у них с мужем Андреем двое кровных сыновей — десяти и семи лет. Она закончила биофак МГУ, некоторое время занималась наукой, но после рождения детей решила уйти из нее.
На фото: Нина и Алиса
«Я много чем занималась, — смеется Нина. — Когда родился второй сын, я начала интересоваться детской психологией, потому что ребенок требовал особого подхода. Он всегда весь в себе, никогда не расскажет, что его тревожит. Очень много переживаний внутри и все они очень бурные. Так, параллельно с книгами о детской психологии я читала книжки про сиротскую тему. И меня это тоже увлекло».
Муж предложил Нине не усыновлять ребенка, а попробовать стать временной семьей. Их еще называют «фостерные», — это приемные семьи, которые берут на воспитание приемного ребенка на какой-то период. Часто их помощь нужна в случаях, когда дети оказываются в сиротском учреждении как бы на передержке. Или, чтобы ребенок не попал в детский дом совсем и не получил опыт сиротства. Например, у ребенка есть кровные мама, папа или другие родственники, но они по каким-то причинам не могут воспитывать его в данный момент. Тогда, чтобы не разрывать кровные узы с родными и не травмировать ребенка пребыванием в приюте, его помещают во временную семью, пока родных не восстановят в родительских правах или для него не найдется постоянная приемная семья.
Муж предложил Нине не усыновлять ребенка, а попробовать стать временной семьей. Их еще называют «фостерные», — это приемные семьи, которые берут на воспитание приемного ребенка на какой-то период. Часто их помощь нужна в случаях, когда дети оказываются в сиротском учреждении как бы на передержке. Или, чтобы ребенок не попал в детский дом совсем и не получил опыт сиротства. Например, у ребенка есть кровные мама, папа или другие родственники, но они по каким-то причинам не могут воспитывать его в данный момент. Тогда, чтобы не разрывать кровные узы с родными и не травмировать ребенка пребыванием в приюте, его помещают во временную семью, пока родных не восстановят в родительских правах или для него не найдется постоянная приемная семья.
На фото: Алиса
Семья Нины познакомилась с фондом «Волонтеры в помощь детям-сиротам», с которыми у них «случилась любовь», прошла школу приемных родителей, дополнительный семинар по временным семьям и стала искать ребенка. Посмотрели три анкеты и на одну из них муж Нины сказал: «Вот эта девочка отлично впишется в нашу компанию». И оказался абсолютно прав. Так в семье появилась трехлетняя Алиса.
В свои 3,5 года Алиса много не знала и не понимала. Она ни разу не выходила на улицу ночью, не видела луну, животных, не ела горячий суп, не умела сама играть с игрушками. Из-за опыта сиротства у девочки была нарушена привязанность, поэтому первое время она «много внимания перетягивала на себя», говорит Нина, и не отделяла семью от чужих людей: «Любая бабушка ей улыбнется, она могла с ней пойти куда-нибудь. Я очень переживала, но со временем стало лучше: мы много разговариваем об этом, я ей все объясняю».
Постепенно состояние Алисы стало выравниваться.
Алиса знает, что у нее две мамы и что родная мама — в тюрьме. Нина стала крестной мамой — тогда девочке стало проще уложить все в голове. Родная мама девочки настроена на нормальное, полноценное общение с дочерью. Сначала женщина писала дочке письма из колонии, а теперь они созваниваются по видеосвязи. Почему мама Алисы сидит в тюрьме, Нина не говорит, точный срок она тоже не озвучивает, только уточняет, что «сидеть ей долго». Когда женщина выйдет, Алиса будет уже в подростковом возрасте.
В свои 3,5 года Алиса много не знала и не понимала. Она ни разу не выходила на улицу ночью, не видела луну, животных, не ела горячий суп, не умела сама играть с игрушками. Из-за опыта сиротства у девочки была нарушена привязанность, поэтому первое время она «много внимания перетягивала на себя», говорит Нина, и не отделяла семью от чужих людей: «Любая бабушка ей улыбнется, она могла с ней пойти куда-нибудь. Я очень переживала, но со временем стало лучше: мы много разговариваем об этом, я ей все объясняю».
Постепенно состояние Алисы стало выравниваться.
Алиса знает, что у нее две мамы и что родная мама — в тюрьме. Нина стала крестной мамой — тогда девочке стало проще уложить все в голове. Родная мама девочки настроена на нормальное, полноценное общение с дочерью. Сначала женщина писала дочке письма из колонии, а теперь они созваниваются по видеосвязи. Почему мама Алисы сидит в тюрьме, Нина не говорит, точный срок она тоже не озвучивает, только уточняет, что «сидеть ей долго». Когда женщина выйдет, Алиса будет уже в подростковом возрасте.
«Алиса уже сама сможет сказать, с кем она хочет жить. Но вообще мы договаривались, что вернем ее маме. На усыновление мы не пойдем. Пока так и живем», — заключила Нина
«Алиса уже сама сможет сказать, с кем она хочет жить. Но вообще мы договаривались, что вернем ее маме. На усыновление мы не пойдем. Пока так и живем», — заключила Нина
«Алиса уже сама сможет сказать, с кем она хочет жить. Но вообще мы договаривались, что вернем ее маме. На усыновление мы не пойдем. Пока так и живем», — заключила Нина
На всем пути приемного родительства семью Нины поддерживает фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам»: они подружились и заключили договор на сопровождение. Организация предоставляет услуги юриста, психолога, помогает по медицинским вопросам.
«Это просто поддержка: ты знаешь, что не один. Если возникнут вопросы, ты с кем-то это обсудишь», — говорит Нина.
«Это просто поддержка: ты знаешь, что не один. Если возникнут вопросы, ты с кем-то это обсудишь», — говорит Нина.
Стереотипы
Нина честно говорит, что у них с мужем были опасения насчет возможных особенностей Алисы, связанных с генетикой, в том числе по здоровью. Но тут же добавляет, что «это лотерея даже с кровными детьми».
«У Алисы стояла только задержка речевого развития, но это нормальная ситуация. В конце концов, ты и сам можешь заболеть, родные могут заболеть. Но это же ничего не значит. Страхи есть и сейчас. Бывает, не лечится любовью — ребенок может быть настолько травмированным, что сколько ты ни вкладывай в него, все как в черную дыру», — объясняет свою позицию Нина. Она также добавляет, что для нее был важнее вопрос с привязанностью — отказались ли от ребенка при рождении и брали ли его мама хоть раз на руки.
«Есть такой миф, что если ты берешь из детского дома совсем грудничка, то все точно будет хорошо, потому что он ничего не помнит. Но это не так. Если ребенок сразу отказник, его ни мама, ни персонал больницы не брали нормально на руки, то потом может появиться много проблем. Согласно теории привязанности, он уже никогда ни к кому не привяжется, потому что у него так заложено с самого начала. Для меня вот это страшнее. А как получится с генетикой — никогда не угадаешь», — заключила Нина.
«У Алисы стояла только задержка речевого развития, но это нормальная ситуация. В конце концов, ты и сам можешь заболеть, родные могут заболеть. Но это же ничего не значит. Страхи есть и сейчас. Бывает, не лечится любовью — ребенок может быть настолько травмированным, что сколько ты ни вкладывай в него, все как в черную дыру», — объясняет свою позицию Нина. Она также добавляет, что для нее был важнее вопрос с привязанностью — отказались ли от ребенка при рождении и брали ли его мама хоть раз на руки.
«Есть такой миф, что если ты берешь из детского дома совсем грудничка, то все точно будет хорошо, потому что он ничего не помнит. Но это не так. Если ребенок сразу отказник, его ни мама, ни персонал больницы не брали нормально на руки, то потом может появиться много проблем. Согласно теории привязанности, он уже никогда ни к кому не привяжется, потому что у него так заложено с самого начала. Для меня вот это страшнее. А как получится с генетикой — никогда не угадаешь», — заключила Нина.
На фото: Алиса
Комментарий эксперта
Алена Синкевич
Руководитель программы «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»
Как отмечает Алена Синкевич, у человека довольно большой набор генов. Но какие из них проявятся, а какие — нет, во многом зависит от внешних условий, в том числе от того, как с особенностями личности ребенка будут обращаться в семье.
Эксперт также добавляет: люди часто боятся, что если папа был зависимым от алкоголя, то и ребенок в будущем будет пить. Ребенок действительно может перенять что-то от своих кровных родителей, говорит Синкевич. Только выражаться это может необязательно как предрасположенность к алкоголю, а как чувствительность, которая требует бережного обращения.
Бывает так, что приемные родители, которые боятся наследственности в виде алкогольной зависимости, все время об этом говорят. Ребенок постоянно слышит, что его папа «алкоголик», воспринимает это как основу самоидентификации и тоже выбирает этот путь, отмечает Алена Синкевич.
«Это звучит так, как будто в папе не было никаких других качеств. Но в этом случае полезно вспомнить, а почему вообще мама выбрала этого папу? Наверное, в нем были какие-то качества, за которые она его полюбила. Может быть он был самым красивым, сильным, красиво пел. Какие-то у него были достоинства. Возможно, если бы у этого папы жизнь была легче, если бы рядом с ним кто-то оказался, то он бы тоже не выбрал путь алкоголизма. Но страх заставляет видеть только самые плохие вещи», — заключила Синкевич.
Эксперт также добавляет: люди часто боятся, что если папа был зависимым от алкоголя, то и ребенок в будущем будет пить. Ребенок действительно может перенять что-то от своих кровных родителей, говорит Синкевич. Только выражаться это может необязательно как предрасположенность к алкоголю, а как чувствительность, которая требует бережного обращения.
Бывает так, что приемные родители, которые боятся наследственности в виде алкогольной зависимости, все время об этом говорят. Ребенок постоянно слышит, что его папа «алкоголик», воспринимает это как основу самоидентификации и тоже выбирает этот путь, отмечает Алена Синкевич.
«Это звучит так, как будто в папе не было никаких других качеств. Но в этом случае полезно вспомнить, а почему вообще мама выбрала этого папу? Наверное, в нем были какие-то качества, за которые она его полюбила. Может быть он был самым красивым, сильным, красиво пел. Какие-то у него были достоинства. Возможно, если бы у этого папы жизнь была легче, если бы рядом с ним кто-то оказался, то он бы тоже не выбрал путь алкоголизма. Но страх заставляет видеть только самые плохие вещи», — заключила Синкевич.
миф 3
Детям с особенностями развития лучше жить в детском доме
История семьи
В семье Ирины Петренко воспитываются четыре приемных ребенка: 12-летний Алексей, 13-летний Тимофей, 14-летняя Соня и 16-летний Игорь. Девочка абсолютно здорова, мальчики же имеют разные формы инвалидности. У Ирины в разное время было еще двое приемных сыновей, но после совершеннолетия они получили квартиры от государства и теперь живут отдельно.
Своих детей у Ирины трое — две дочери —25 и 18 лет и 31-летний сын с тяжелой формой ДЦП. Имея опыт ухода за ребенком с инвалидностью, в 2014 году Ирина решила усыновить ребенка с особенностями развития. Женщина всю жизнь занималась спортом, поэтому она хотела найти мальчика на инвалидной коляске, которого бы интересовало развитие в спортивной сфере, чтобы помочь ему реализоваться.
Своих детей у Ирины трое — две дочери —25 и 18 лет и 31-летний сын с тяжелой формой ДЦП. Имея опыт ухода за ребенком с инвалидностью, в 2014 году Ирина решила усыновить ребенка с особенностями развития. Женщина всю жизнь занималась спортом, поэтому она хотела найти мальчика на инвалидной коляске, которого бы интересовало развитие в спортивной сфере, чтобы помочь ему реализоваться.
На фото: Алексей и Соня
На фото: Тимофей, Алексей и Игорь
14-летнего Сережу она увидела на сайте детского дома в Пензенской области. Правда, когда она приехала в учреждение, мальчика уже забрали в другую семью. Но через полгода он ушел из этой семьи и вернулся в детский дом, тогда Ирина приехала снова, познакомилась с ним и оформила над ним опеку.
«Мне с ним было очень комфортно, потому что он был очень самостоятельный, сам себя обслуживал и интересы у нас совпадали. Он увлекался настольным теннисом, ходил на тренировки, школу хорошую закончил. Но потом я не понимаю, что произошло. В 18 лет он получил квартиру, переехал и, к сожалению, перестал с нами общаться», — с грустью говорит Ирина.
Параллельно с работой и воспитанием детей женщина вела собственный проект развития спорта в детских домах. Она ездила по специализированным учреждениям, где живут дети с нарушениями опорно-двигательного аппарата, проводила турниры по настольному теннису и другим дисциплинам. В 2018 году в Новочеркасске закрывался один из таких специализированных детских домов, директор которого позвонила Ирине и попросила принять в свою семью «хотя бы одного ребеночка». Потом второго. И третьего. Ирина тогда второй раз вышла замуж и они с мужем решили забрать к себе всех детей: Тимофея и Игоря с ДЦП и Алексея с диагнозом спина Бифида (расщепление позвоночника или неполное закрытие позвоночного канала).
«Мне с ним было очень комфортно, потому что он был очень самостоятельный, сам себя обслуживал и интересы у нас совпадали. Он увлекался настольным теннисом, ходил на тренировки, школу хорошую закончил. Но потом я не понимаю, что произошло. В 18 лет он получил квартиру, переехал и, к сожалению, перестал с нами общаться», — с грустью говорит Ирина.
Параллельно с работой и воспитанием детей женщина вела собственный проект развития спорта в детских домах. Она ездила по специализированным учреждениям, где живут дети с нарушениями опорно-двигательного аппарата, проводила турниры по настольному теннису и другим дисциплинам. В 2018 году в Новочеркасске закрывался один из таких специализированных детских домов, директор которого позвонила Ирине и попросила принять в свою семью «хотя бы одного ребеночка». Потом второго. И третьего. Ирина тогда второй раз вышла замуж и они с мужем решили забрать к себе всех детей: Тимофея и Игоря с ДЦП и Алексея с диагнозом спина Бифида (расщепление позвоночника или неполное закрытие позвоночного канала).
На фото: Тимофей
Два года назад в семье Ирины появилось еще двое детей — Соня и Гена — выяснилось, что у Тимофея есть кровные брат и сестра. После смерти родителей дети попали в детский дом, где их разлучили. Нашлась приемная семья, которая забрала только здоровых детей, а Тимофея оставили в детском доме, потому что у него была инвалидность и он передвигался на инвалидной коляске.
Приемная мама уверенно отвечает, что им с мужем несложно воспитывать несколько детей с разными диагнозами. У них уже есть достаточный опыт и знания, чтобы комфортно выстроить свой быт и уход за каждым ребенком. Самое главное, говорит Ирина, это правильно оценивать свои ресурсы — с чем тебе под силу справиться, а с чем нет. Со временем после появления приемных детей Ирина вышла на военную пенсию, муж тоже не работал, Организовать быт было легче, хотя и трудностей хватало. Например, у Леши диагноз спина Бифида — заболевание, о котором Ирина раньше не слышала. Ей пришлось самой искать информацию, чтобы иметь возможность помочь сыну. Мальчику требовались операции, постоянные реабилитации, из-за чего не всегда хватало времени на школу.
«Но со временем мы всему научились, — тут же добавляет Ирина. Многие, даже малознакомые, всегда спрашивают о материальной стороне. Не могут понять, какие у нас мотивы [принимать в свою семью детей с инвалидностью]. Так я и объясняю, что у меня есть опыт, возможности и желание помогать детям. И если я понимаю, что не смогу в каких-то случаях справиться, как это было с Костей, я и не беру. Я оцениваю свои возможности. Сейчас еще есть муж, который может мне помогать. Мы вместе справляемся и нам несложно».
Приемная мама уверенно отвечает, что им с мужем несложно воспитывать несколько детей с разными диагнозами. У них уже есть достаточный опыт и знания, чтобы комфортно выстроить свой быт и уход за каждым ребенком. Самое главное, говорит Ирина, это правильно оценивать свои ресурсы — с чем тебе под силу справиться, а с чем нет. Со временем после появления приемных детей Ирина вышла на военную пенсию, муж тоже не работал, Организовать быт было легче, хотя и трудностей хватало. Например, у Леши диагноз спина Бифида — заболевание, о котором Ирина раньше не слышала. Ей пришлось самой искать информацию, чтобы иметь возможность помочь сыну. Мальчику требовались операции, постоянные реабилитации, из-за чего не всегда хватало времени на школу.
«Но со временем мы всему научились, — тут же добавляет Ирина. Многие, даже малознакомые, всегда спрашивают о материальной стороне. Не могут понять, какие у нас мотивы [принимать в свою семью детей с инвалидностью]. Так я и объясняю, что у меня есть опыт, возможности и желание помогать детям. И если я понимаю, что не смогу в каких-то случаях справиться, как это было с Костей, я и не беру. Я оцениваю свои возможности. Сейчас еще есть муж, который может мне помогать. Мы вместе справляемся и нам несложно».
Стереотипы
Со стереотипами вокруг приемных детей с инвалидностью Ирина сталкивалась сразу в нескольких местах. По ее словам, когда в семье появился первый ребенок с инвалидностью, на работе к ней подошла начальник отдела кадров и спросила: «Ты уже отдала ребенка в детский дом?».
«Я говорю „А почему я должна его отдавать?“ Она ответила „Ну, наверное, тяжело же“. Я говорю „Нет, мне легко“. Конечно, она расстроилась, услышав, что мне легко справляться. Возможно, это какая-то зависть, что кто-то может то, чего не могут они», —вспоминает Ирина.
Кроме того, сами сотрудники некоторых сиротских учреждений пытаются убедить потенциальных приемных родителей, что детям с инвалидностью будет лучше в детском доме. Похожее случилось с Ириной, когда она приезжала в Темниковский детский дом:
«Когда я сказала директору, что хочу забрать у них двух мальчишек, он как-то насторожился и сказал: „У вас не получится“. Я была там с подругой и он устроил нам экскурсию. Открывал каждый кабинет и говорил: „А вот здесь у нас кабинет физиотерапии. А вы у себя дома сможете такой сделать? А вот тут у нас кабинет ЛФК с тренажерами. А у вас дома есть такое?“ Намекая, что детям здесь намного лучше».
«Я говорю „А почему я должна его отдавать?“ Она ответила „Ну, наверное, тяжело же“. Я говорю „Нет, мне легко“. Конечно, она расстроилась, услышав, что мне легко справляться. Возможно, это какая-то зависть, что кто-то может то, чего не могут они», —вспоминает Ирина.
Кроме того, сами сотрудники некоторых сиротских учреждений пытаются убедить потенциальных приемных родителей, что детям с инвалидностью будет лучше в детском доме. Похожее случилось с Ириной, когда она приезжала в Темниковский детский дом:
«Когда я сказала директору, что хочу забрать у них двух мальчишек, он как-то насторожился и сказал: „У вас не получится“. Я была там с подругой и он устроил нам экскурсию. Открывал каждый кабинет и говорил: „А вот здесь у нас кабинет физиотерапии. А вы у себя дома сможете такой сделать? А вот тут у нас кабинет ЛФК с тренажерами. А у вас дома есть такое?“ Намекая, что детям здесь намного лучше».
На фото: Алексей
Тем не менее, многодетная мама уверена: «детям в семье, конечно, лучше»
Тем не менее, многодетная мама уверена: «детям в семье, конечно, лучше»
Тем не менее, многодетная мама уверена: «детям в семье, конечно, лучше».
Ирина уже знает, где найти хорошего врача, пройти обследование и как получить необходимые реабилитации. С консультациями в хороших клиниках помогает фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротами».
«В семье у ребенка возможностей намного больше. Например, когда у нас только появился Леша — 3,5 года назад — он совершенно не дышал носом. Постоянно открытый рот. Мне врачи говорили, что ситуация очень запущена, надо удалять аденоиды. В том же детском доме ему никто этого не сделал бы, а мы сходили, удалили и он сейчас дышит», — приводит пример Ирина.
Все дети в семье Ирины и ее мужа Владимира занимаются спортом и это дает видимые результаты. У Тимофея, передвигающегося исключительно на инвалидной коляске, стали сильнее руки и спина. Сейчас он полностью себя обслуживает, может пересесть с коляски на кровать и обратно, одеться, сходить в туалет. По словам Ирины, когда мальчик пришел в семью, он только лежал и подавал руки и ноги, чтобы его переодевали.
«В семье у ребенка возможностей намного больше. Например, когда у нас только появился Леша — 3,5 года назад — он совершенно не дышал носом. Постоянно открытый рот. Мне врачи говорили, что ситуация очень запущена, надо удалять аденоиды. В том же детском доме ему никто этого не сделал бы, а мы сходили, удалили и он сейчас дышит», — приводит пример Ирина.
Все дети в семье Ирины и ее мужа Владимира занимаются спортом и это дает видимые результаты. У Тимофея, передвигающегося исключительно на инвалидной коляске, стали сильнее руки и спина. Сейчас он полностью себя обслуживает, может пересесть с коляски на кровать и обратно, одеться, сходить в туалет. По словам Ирины, когда мальчик пришел в семью, он только лежал и подавал руки и ноги, чтобы его переодевали.
На фото: Тимофей, Игорь и Алексей
Алексей со спина бифида буквально за два месяца научился плавать и уже участвует в соревнованиях. «Я смотрю, у него даже изменилась фигура — стали большие плечи, крепкая спина, — гордо говорит Ирина. — Для его диагноза очень важно, чтобы мышцы спины были сильные». Игорь же с ДЦП, благодаря постоянным тренировкам, хорошо ходит и бегает, а в прошлом году выиграл соревнования по сноуборду.
Фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» сопровождает семью Ирины и помогает при необходимости: с медицинскими консультациями, закупкой технических средств реабилитации, репетиторами, психологическими консультациями.
«Сопровождение, конечно, необходимо. Когда ты знаешь, что есть поддержка, ты не чувствуешь, что один. Понятно, конечно, когда мы брали детей в семью, мы рассчитывали на себя, а не на кого-то. Но потом у нас стали возникать какие-то вопросы, на которые я, даже имея опыт, не могла ответить» — заключила Ирина.
Фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» сопровождает семью Ирины и помогает при необходимости: с медицинскими консультациями, закупкой технических средств реабилитации, репетиторами, психологическими консультациями.
«Сопровождение, конечно, необходимо. Когда ты знаешь, что есть поддержка, ты не чувствуешь, что один. Понятно, конечно, когда мы брали детей в семью, мы рассчитывали на себя, а не на кого-то. Но потом у нас стали возникать какие-то вопросы, на которые я, даже имея опыт, не могла ответить» — заключила Ирина.
Комментарий эксперта
Алена Синкевич
Руководитель программы «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»
«Если следовать логике этого мифа [о том, что детям с инвалидностью лучше в детском доме], то получается, что ребенок равен его диагнозу. Что совершенно не так. Любой ребенок с ОВЗ — это, прежде всего, ребенок, человек, у которого есть какие-то особенности здоровья. Хорошая реабилитация у нас платная, не каждый родитель может себе ее позволить. И я понимаю, что на фоне этого возникает мысль „Был бы он в учреждении, государство наверняка нашло бы на это средства“. Что, конечно, в большинстве случаев иллюзия, потому что у государства не всегда находятся средства на это, и не всегда находится человек, который будет заинтересованно заниматься этим вопросом. Часто и уровень медицинской помощи в учреждениях недостаточно высокий», — комментирует Алена Синкевич.
Она также отмечает, что зачастую в учреждениях ребенку не могут оказать индивидуальной помощи. Детей с инвалидностью в детских домах-интернатах много, поэтому и помощь поделена на них на всех и не всегда равномерно. В то время, как в семье, родители могут вложиться в помощь ребенку больше и качественнее.
Она также отмечает, что зачастую в учреждениях ребенку не могут оказать индивидуальной помощи. Детей с инвалидностью в детских домах-интернатах много, поэтому и помощь поделена на них на всех и не всегда равномерно. В то время, как в семье, родители могут вложиться в помощь ребенку больше и качественнее.
Почему это важно
Одно из важных направлений работы благотворительных фондов — просветительская деятельность. Благодаря этому люди начинают лучше разбираться в устройстве темы сиротства и приемного родительства и избавляются от вредных стереотипов. Чтобы фонды могли продолжать делать эту важную работу, им нужна поддержка в виде пожертвований неравнодушных людей. Важны даже небольшие суммы, главное — чтобы они были регулярными.
Дети наши
Поддерживает кровные семьи в период кризиса; помогает детям, оставшимся без попечения родителей, интегрироваться в общество; распространяет информацию о теме сиротства в обществе
Константа
Помогает кровным родителям, которые попали в трудную жизненную ситуацию, сохранить ребенка в семье, и поддерживает выпускников детских домов
Волонтеры в помощь
детям-сиротам
Помогает семьям, которые оказались в кризисной ситуации; ищет детям-сиротам приемных родителей; помогает ребятам в больницах и детских домах; работает над изменениями в законодательстве
Найди семью
Помогает людям, которые готовятся принять или уже приняли в семью детей-сирот или детей, оставшихся без попечения родителей
Солнечный город
Поддерживает детей, оставшихся без попечения родителей, приемные семьи и семьи, попавшие в трудную жизненную ситуацию
Другие материалы
Дети приходят к нам любым путем, если мы этого хотим
18.10.2023
История
Инструкция
30.06.2023
Как взять в семью приемного ребенка
Подборка книг о сиротстве от книжного сервиса Строки
Подборка
18.10.2023